Ответом на выступление декабристов стало усиление реакционных тенденций во всех сферах жизни общества, но, прежде всего, в сфере образования, начинается период открытой политической реакции, последовательным проводником которой стал А.А. Аракчеев. В становлении образовательной системы наступает второй период (1828-1849 г.г.). Самодержавие стало открыто проводить курс на усиление сословного характера всей образовательной системы в стране, активно способствовать внедрению богословских элементов в содержание образования. Правительство ввело почти полицейский контроль над всей системой просвещения. Распространение числа закрытых учебных заведений привело к нарушению системы преемственности между различными типами получаемого в стране образования и повлекло за собой явления упадничества, и даже регресса.

8 декабря 1828 г. Принимается новый «Устав гимназий и училищ уездных и приходских». Цель гимназического образования оставалась примерно той же: «готовить к университетскому образованию и выпускать молодежь в жизнь со знаниями, применимыми их состоянию» (9). В основу формирования контингента обучаемых был положен сословный принцип. Приходские школы предназначались для крестьян, мещан и промышленников низшего класса, уездные училища - для купеческих и унтер-офицерских детей, гимназии - для дворянского сословия. Были созданы и новые образовательные структуры для дворян - дворянские институты и лицеи. Основным средством вытеснения из гимназии разночинцев стало повышение платы за обучение при одновременном запрещении льготной оплаты для малосостоятельных граждан недворянских сословий. А.И. Герцен возмущенно писал в «Колоколе»: «Одно из ужаснейших посягательств прошлого (николаевского) царствования состояло в его настойчивом стремлении сломить отроческую душу. Правительство подстерегало ребенка при первом шаге жизни и развращало кадета-дитя, гимназиста-отрока, студента-юношу. Беспощадно, систематически вытравляло оно в них человеческие зародыши . От молодежи оно требовало рабского духа, рабской дисциплины, рабского молчания».

В 1833 г. На пост министра народного просвещения пришел С.С. Уваров, автор доктрины «русские охранительные начала православия, самодержавия, народности».

По новому учебному плану весь курс гимназии протекает в течении 7 лет, математика и древние языки признаются главными предметами гимназического образования, но в программный курс вводятся новые обязательные предметы - Закон Божий, русский язык со словесностью но логика и статистика исключаются Кроме того, происходят перемены и во внутреннем устройстве гимназий разрешаются физические наказания, появляется должность директора, почетного попечителя, вводится пятибалльная отчетная система и плата за обучение. С

4-ого класса начинается подразделение гимназии на отделение с двумя древними языками (древнегреческим и латинским) и с одним (латинским) языком. В реальной практике воспитательный процесс был поставлен еще худшим образом, чем обучение. Функцию воспитания в учебных заведениях этого времени исполняло обучение религиозным дисциплинам. Кроме того, в скором времени обнаружилась острая нехватка учителей. Таковы изменения были внесены в национальную образовательную систему. Однако они не могли затормозить распространение демократических идей, которые высказали декабристы.

Ответом на сопротивление трансформации стало появление в это время специфического явления русской жизни - русской интеллигенции, продукта нового просвещения Александровской поры, в большинстве своем, оппозиционно настроенной по отношению к существующей государственной власти. Н.А. Бердяев писал, что русская мысль всегда будет занята преображением действительности. Познание будет связано с изменением. Русские в своем творческом порыве ищут совершенной жизни, а не только совершенных произведений. Даже русский романтизм стремился не к отрешенности, а к лучшей действительности. А.С. Пушкин, прочитав «Мертвые души», воскликнул: «Боже, как грустна наша Россия!» Это восклицала вся русская интеллигенция весь XIX век. И она пыталась уйти от непосредственной грусти русской действительности в идеальную действительность. Этой идеальной действительностью была или допетровская Россия, или Запад, или грядущая революция. Русская эмоциональная революционность определялась этой непереносимостью действительности, ее неправдой и уродством. При этом переоценивалось значение самих политических форм. Интеллигенция была поставлена в трагическое положение между империей и народом. Она восстала против империи во имя народа. Россия к XIX веку сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным правом, с самодержавным царем во главе, власть которого опиралась не только на военную силу, но также на религиозные верования народа, с сальной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, с крепостническим дворянством, в средней массе своей очень непросвещенным и самодурным, с небольшим культурным слоем, который легко мог быть разорван и раздавлен. Интеллигенция и была раздавлена между двумя силами - силой царской власти и силой народной стихии. Она противополагала себя народу, чувствовала свою вину перед народом и хотела служить народу (5, С. 67). Интеллигенция развивала идеи декабристов, прежде всего, в области воспитания человека, т.к. другие проблемы, особенно общественно-политические находились под строжайшим запретом.