В каждой мысли, в каждом движении, в каждом дыхании нашей жизни звучит слава нового гражданина мира. Разве можно не услышать этого звучания, разве можно не знать, как мы должны воспитывать наших детей?

А.С. Макаренко

Закончив Учительский Институт в Полтаве Макаренко начинает свою педагогическую деятельность в железнодорожной школе при вагонном заводе, где работал его отец и где «воздух был чище, чем в других местах; рабочее, настоящее пролетарское общество крепко держало школу в своих руках… Из этой школы вышло много большевиков».

В 1920 году Советское правительство поручило отделам народного образования организовать колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Заведующий Полтавским роно предложил Антону Семёновичу взять на себя это большое дело.

Все понимали, что в колониях должны воспитываться новые люди, нужные нашей стране, нашему народу, и «делать» таких людей надо по новому, но как – никто не знал. Не знал и Макаренко. Но он берётся за организацию колонии, приступает к работе как смелый, вдумчивый мастер-педагог, ищущий лучших методов воспитания, беспощадно ломающий всё рутинное и обветшалое.

Вот что он сам говорил по этому поводу: «Первые месяцы нашей колонии для меня и моих товарищей были не только месяцами отчаяния и бессильного напряжения, - они были ещё и месяцами поисков истины. Я во всю жизнь не прочитал столько педагогической литературы, сколько зимою 1920 года. У меня главным результатом этого чтения была крепкая и почему-то вдруг основательная уверенность, что в моих руках никакой науки нет и никакой теории нет, что теорию нужно извлечь из всей суммы реальных явлений, происходящих на моих глазах. Я сначала даже не понял, а просто увидел, что мне нужны не книжные формулы, которые я всё равно не мог привязать к делу, а немедленный анализ и немедленное действие».

Новая колония для правонарушителей находилась в шести километрах от Полтавы. Из-за общей хозяйственной разрухи приходилось терпеть огромные лишения. Но Макаренко самоотверженно переносит вместе со своими воспитанниками голод и холод и, преодолевая большие препятствия, налаживает хозяйственную жизнь колонии.

Блестящими были и результаты воспитательной работы в колонии. Однако достались они Антону Семёновичу нелегко. Его первые воспитанники – подростки и юноши с уголовным прошлым, привыкшие к безделью, - буквально издевались над педагогами. Макаренко всем своим существом чувствовал, что нужно спешить, нельзя ждать ни одного лишнего дня. Чашу терпения и выдержки Антона Семёновича переполнил наглый ответ Задорова.

«И вот свершилось: я не удержался на педагогическом канате…, - рассказывал Макаренко. – В состоянии гнева и обиды, доведённый до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке».

Много различных суждений вызывало и до сих пор вызывает это событие.

«В начале моей «Педагогической поэмы», - писал Антон Семёнович, - я показал свою полную техническую беспомощность… Тогда я сделал большёю ошибку, что ударил своего воспитанника Задорова. В этом было не только преступление, но и крушение моей педагогической личности».

«Разве удар – метод? – спрашивает Антон Семёнович. – Это только отчаяние».

«Надо, - говорил Макаренко, - уметь работать с верой в человека, с сердцем, с настоящим гуманизмом». Это и содало ему уважение и авторитет и привело к «поворотному пункту» в поведении воспитанников колонии.

Начиная работу в колонии, Макаренко сначала считал, что его задача – «вправить души у правонарушителей, сделать их вместимыми в жизни, т.е. подлечить, наложить заплаты на характеры…». Но постепенно он повышает требования и к своему делу, и к себе, и к своим воспитанникам. Его перестают интересовать вопросы исправления, перестают интересовать и так называемые «правонарушители», т.к. он убеждается, что никаких особых «правонарушителей» нет, есть люди, попавшие в тяжёлое положение, и жизнь каждого из них представляет собой концентрированное детское горе маленького, брошенного в одиночестве человека, который уже привык не рассчитывать ни на какое сожаление.