Наиболее известной и, возможно, наиболее успешной попыткой обучения слепоглухого был опыт работы с Еленой Келлер. Успех же пришел, очевидно, из-за нового и верно понимаемого подхода к обучению речи: учить речи, чтобы общаться (письменно, дактильно, устно) и общаться, чтобы научиться говорить.

Круг общения Елены формировался внутри практической деятельности и для общения с окружающими она сама изобрела примитивную систему знаков, которыми она пользовалась чаще всего в «разговорах».

Анна Сулливан учила Елену так, как обучается речи обычный малыш - подражанием. Она говорила ей в руку целые фразы, дополняя смысл сказанного изобретенными Еленой жестами.

Эти находки и методы, которые применяла Анна при обучении слепоглухой девочки, находят свое объяснение и подтверждение в новейших исследованиях психологов и лингвистов, изучающих детскую речь. Отмечается, что взрослые, находящиеся в контакте с ребенком, уже с первых дней его жизни стараются интерпретировать внешние формы его поведения (плач, движения и др.), как сигналы, направленные на достижение определенной цели, это находит свое выражение в том, «что взрослые обращаются с речью к младенцам, находящимся на доречевом этапе развития, столь же часто и в том же объеме, как и к детям, владеющим речью» ( А. М. Шахнарович, 1989, с.17). «Языковой знак выступает в качестве связующего звена между объективным миром и сознанием индивида, его опытом, складывающемся в процессе деятельности .Знания о предметах, их связях и отношениях закрепляются в сознании ребенка и в его опыте посредством языка, в результате чего становится возможным проецировать эти знания на новые стороны действительности, а также передавать их другим.»(Там же,с.15-16).

Анна Сулливан никогда не подходила к обучению языку формально, не стремилась сделать изучение языка целью учения, не «сочиняла разговоры с целью научить ребенка говорить», а «неизменно употребляла язык только как орудие сообщения мысли».

Анна отменила все уроки в классе, но было много экскурсий, походов, поездок, встреч и общения, когда язык выполнял свои основные функции «обобщения и общения».

Естественным следствием такого подхода к обучению языку явилось то, что и речевые способности Елены развивались в русле развития детской речи в норме, что подтверждается новейшими исследованиями: « .собственно семантическая сторона высказывания (указание и обозначение) формируется в детской речи в рамках последовательности: функция социальной связи - функция указания (обозначения) для других - функция указания (обозначения) для себя. Поэтому не следует рассматривать коммуникативные функции высказывания как дополнительные, вторичные или автономные, связанные с реализацией высказывания. Актуальное высказывание указывает на внеязыковое содержание. Высказывание можно рассматривать как особого рода знак, являющийся основным средством обеспечения коммуникации .» (А. М. Шахнарович, 1989,с.18).

Стремление Елены не только узнать, но «передать другим то, что ей сказано, отмечает большой шаг в ее умственном развитии и служит неоцененным стимулом к приобретению языка. Я прошу всех близких, - писала Анна Сулливан,- поощрять ее рассказывать о своих похождениях и советую им выказывать как можно больше любопытства и удовольствия, выслушивая ее маленькие приключения» (Цитируется по З.А. Рагозиной,1915, с.45).

Еще одна гениальная догадка простой учительницы. По данным современной науки только восприятие « кодированного в интерсубъективной среде «тела» знака адресатом речи» является условием сохранения качества знака в процессе его «перевоплощений» (В.М.Павлов, 1968,с.261).