Наши медики считают, что можно предотвратить любое заболевание, используя профилактические способы, сочетая восточную и европейскую медицину. Регулярный осмотр, дыхательная гимнастика, обязательный массаж, фототерапия, физиопроцедуры и ежедневная обработка помещений при помощи бактерицидных облучателей, эфирных масел и других дезинфицирующих средств значительно снижают заболеваемость детей, но главное, это нежелание самих ребят болеть. Ведь тогда они пропустят что-то очень интересное, окажутся вдали от друзей-ровесников.

ПЕДАГОГИКА ПРИНУЖДЕНИЯ

В процессе обучения ребенок не только постигает основы наук, но и формирует свою самооценку, уровень притязаний, установки на жизненные успехи или неудачи, свое отношение к людям. Учебные победы или поражения, — хотя это трудно как-то измерить, — имеют не меньшее влияние на становление характера ребенка, чем на его интеллект, эрудицию и познавательные интересы.

Хорошо известно, что в подавляющем большинстве общеобразовательных школ только 25 — 30 % учащихся успешно усваивают наиболее трудные предметы: математику, физику, химию, языки. Остальные либо лучше справляются с гуманитарными предметами, либо плохо успевают почти по всем. Как чувствуют себя школьники, которые десять лет читают в глазах учителей и более способных товарищей, что они люди второго сорта? Разумеется, по-разному — в зависимости от характера, но одно можно сказать определенно: они защищаются от сознания собственной неполноценности всеми доступными им способами. Фундаментальная человеческая потребность в самоутверждении заставляет их занижать ценность школьных знаний, любознательности, старательности, исполнительности — словом, всего того, что связано с образом хорошего ученика и хорошей успеваемости. В противовес этому демонстрируется независимость и различные признаки взросления: брутальность, курение, демонстративный интерес к противоположному полу.

Всем известна школьная “субкультура сопротивления”, куда входят и издевательские проделки над учителями, присвоения им прозвищ, всякие виды обмана, неодобрительное отношение к “зубрежке”. Такая субкультура в штыки встречается педагогами, что мотивирует “педагогику принуждения”, создает обстановку взаимной недоброжелательности. Все это происходит в годы становления характера и не проходит бесследно, формируя у детей на всю жизнь определенные стереотипы поведения. Пожалуй, наиболее заметно это проявляется в отношении ко всему тому, что связано с понятием “культура” и “интеллигентность”: к классической литературе, музыке, театру, философии, культуре речи; все это вызывает у многих людей явную или плохо скрываемую антипатию, поскольку ассоциируется со школой, учителями, ханжеством и начетничеством.

Создается великий парадокс, заключающийся в том, что получение образования имеет “довесок” в виде психологического дискомфорта и негативного отношения к культуре.

Каковы же причины массовой неспособности школьников качественно усваивать важнейший учебный материал?

В педагогической теории и практике принято объяснять это недостаточной методической квалификацией педагогов и, в еще большей степени, — отсутствием полноценной помощи со стороны родителей. Однако назовем вещи своими именами: далеко не все ученики в принципе способны в реальных школьных условиях хорошо успевать по наиболее сложным предметам. (Речь идет именно о реальных условиях с реальными, типичными учителями и родителями.) В каких-нибудь особых, экспериментальных условиях, очевидно, можно добиться от среднего ученика высоких результатов (развивал же психолог А.Н.Леонтьев — в условиях эксперимента — музыкальный слух у людей, лишенных его от природы), однако в массовой практике это бывает крайне редко. Вот и возникает вопрос: не слишком ли велика та “психологическая цена”, которую платят за среднее образование две трети наших учащихся?

Закономерно возникает и другой вопрос: а как сложилось такое парадоксальное положение, существующее уже не один десяток лет? Пытаясь на него ответить, мы наталкиваемся на одно интересное историческое явление. Еще в прошлом столетии, в эпоху преобладающей неграмотности, образование казалось неоспоримой ценностью, которой никогда не может быть достаточно и слишком много, его чем больше, тем лучше. Отношение к образованию напоминало отношение хронически голодающего к пище, когда кажется, что всегда будет мало, всегда будет хотеться больше. Эта установка, складывавшаяся в течение многих веков, в значительной мере, работает и сегодня. Однако на практике потребность в знаниях и возможности каждого человека совсем не безграничны и очень различны, их часто ограничивают его волевые и интеллектуальные данные. Вот и получается, что многим дают образование вопреки их способностям и воле, что, конечно же, способно вызвать только неприязнь к нему. В развитых странах побочный эффект всеобщего образования был осознан на несколько десятилетий раньше. В США широкая дискуссия по этой проблеме прошла еще в 1920—30 годах. Практическим результатом стало то, что в большинстве школ учащиеся получили значительную свободу в выборе учебных предметов, т.е. психологический комфорт учеников рассматривался как явно приоритетная ценность по сравнению с массовой школьной успеваемостью. Однако уже в 1970 годы слабые знания многих детей были оценены как угроза научно-техническому могуществу страны, в результате чего последовали реформы, направленные на достижение компромисса между усилением учебной требовательности и учетом индивидуальных возможностей учащихся.