Педагогические труды Толстого доказывали, что дитя больше мыслит образами, красками, звуками, что на первоначальных ступенях обучения мышление образами преобладает над логическим мышлением. Образное мышление имеет место и на последующих ступениях.

В России были школы, обязанные своим существованием не Министерству народного образования, на общественной или частной инициативе. Среди них Яснополянская, основанная Толстым в 1859 году.

А в 1860 году он вторично едет за границу. Он назвал эту поездку «путешествием по школам Европы». Толстой посетил тогда Германию, Францию Швейцарию, Англию, Бельгию. Свои впечатления от виденного он выразил словами: «Я мог бы написать целые книги о том невежестве, которое видал в школах Франции, Швейцарии и Германии».

В школах, которые посетил Толстой, была палочная дисциплина, применялись телесные наказания, преобладало механическое зазубривание. Побывав в народной школе города Киссенгена, Толстой отметил в дневнике 17 июля 1860 года: «Был в школе. Ужасно. Молитва за короля, побои, все наизусть, испуганные, изуродованные дети».

А вот картина, которую писатель наблюдал в одном из французских приютов: «Четырехлетние дети по свистку, как солдаты, делают эволюции вокруг лавок, по команде поднимают и складывают руки и дрожащими и странными голосами поют хвалебные гимны богу и своим благодетелям .»

В английских школах все внимание было направлено на то, чтобы воспитывать детей в духе религиозности и послушания старшим и хозяевам. Знания дети приобретали дома или на улице, но только не в школе.

Вот как описывает Толстой урок наглядного обучения в одной из немецких школ. Учитель показывает детям картинку, на которой изображена рыба. «Что это такое, милые дети?» - спрашивает он. «Это рыба», - слышится робкий ответ. «Нет, - отвечает учитель. Что вы видите?» Дети молчат. Они сидят чинно, не шевелясь. «Что же вы видите?» - «Книжку», - говорит самый глупый. Умные школьники в недоумении, а учитель радуется! «Да, да, очень хорошо, книга. А в книге что?» Самый бойкий отвечает: «Буквы». Но учитель недоволен: «Надо думать о том, что говоришь».

Урок продолжается. «Опять, замечает Толстой, - все умные в унынии молчат и . думают о том, какие очки у учителя, зачем он не снимает их, а смотрит через них и т.п. «Так что же в книге?» Все молчат «Что вот здесь?» Он указывает на рыбу. «Рыба», - говорит смельчак. «Да, рыба, - но ведь не живая рыба». «Нет, не живая». - «Очень хорошо. А мертвая?» - «Нет». - «Прекрасно. Какая же это рыба?» - «Картина». - «Так, прекрасно». Все повторяют: это картина, и думают, что кончено. Нет, надо сказать, что это картина, изображающая рыбу».

Когда Толстой вернулся в Россию и стал знакомиться с тем, как учат детей в начальных школах, он увидел, что немецкая «метода» наглядного обучения проникла и в русскую педагогику. Среди учителей были широко распространены книги Н.А.Корфа, который советовал для «развития» учеников задавать им такие вопросы: «В чем состоит различие между курицей и собакой? А в чем сходство между ними?», «Что такое крыша?». Или: «Пересчитаешь ли ты, сколько волосьев на валенках торчит? А отчего не пересчитаешь?», «Чего у тебя на голове много? С какой целью паук выпускает паутину?», «Действие рыбы состоит в том, что она плавает. А действие змеи, блохи, соловья, таракана, учителя, ученика?»

И получалось, что самые умные ученики терялись и становили в тупик перед подобными вопросами. Такое обучение лишь отупляло школьников, вызывало у них отвращение к урокам. И вот впечатление, которое вынес Толстой из своих посещений многих школ - и зарубежных и русских: «Все, что вы видите, это скучающие лица детей, насильно вогнанных в училище, нетерпеливо ожидающих звонка и вместе с тем со страхом ожидающих вопроса учителя, делаемого для того, чтобы против воли принуждать детей следить за преподаванием».

Поначалу намерение графа организовать в своем доме бесплатную школу было встречено крестьянами с недоверием. В первый день лишь 22 ребенка несмело переступили школьный порог. Но прошло пять-шесть недель, и число учеников возросло более чем в три раза. Учеба здесь сильно отличалась от обычных школ.

Дети крепостных крестьян в то время учились в основном у дьячков и отставных солдат. Главным средством побуждения к учебе был страх наказания. Толстой же построил обучение на полной свободе учеников. «Образование, - утверждал он, - есть потребность всякого человека. Поэтому образование может быть только в форме удовлетворения потребности. Вернейший признак действительности и верности пути образования есть удовольствие, с которым оно воспринимается. Образование на деле и в книге не может быть насильственно и должно доставлять наслаждение учащимся».