Создается великий парадокс, заключающийся в том, что получение образования имеет “довесок” в виде психологического дискомфорта и негативного отношения к культуре.

Каковы же причины массовой неспособности школьников качественно усваивать важнейший учебный материал?

В педагогической теории и практике принято объяснять это недостаточной методической квалификацией педагогов и, в еще большей степени, — отсутствием полноценной помощи со стороны родителей. Однако назовем вещи своими именами: далеко не все ученики в принципе способны в реальных школьных условиях хорошо успевать по наиболее сложным предметам. (Речь идет именно о реальных условиях с реальными, типичными учителями и родителями.) В каких-нибудь особых, экспериментальных условиях, очевидно, можно добиться от среднего ученика высоких результатов (развивал же психолог А.Н.Леонтьев — в условиях эксперимента — музыкальный слух у людей, лишенных его от природы), однако в массовой практике это бывает крайне редко. Вот и возникает вопрос: не слишком ли велика та “психологическая цена”, которую платят за среднее образование две трети наших учащихся?

Закономерно возникает и другой вопрос: а как сложилось такое парадоксальное положение, существующее уже не один десяток лет? Пытаясь на него ответить, мы наталкиваемся на одно интересное историческое явление. Еще в прошлом столетии, в эпоху преобладающей неграмотности, образование казалось неоспоримой ценностью, которой никогда не может быть достаточно и слишком много, его чем больше, тем лучше. Отношение к образованию напоминало отношение хронически голодающего к пище, когда кажется, что всегда будет мало, всегда будет хотеться больше. Эта установка, складывавшаяся в течение многих веков, в значительной мере, работает и сегодня. Однако на практике потребность в знаниях и возможности каждого человека совсем не безграничны и очень различны, их часто ограничивают его волевые и интеллектуальные данные. Вот и получается, что многим дают образование вопреки их способностям и воле, что, конечно же, способно вызвать только неприязнь к нему. В развитых странах побочный эффект всеобщего образования был осознан на несколько десятилетий раньше. В США широкая дискуссия по этой проблеме прошла еще в 1920—30 годах. Практическим результатом стало то, что в большинстве школ учащиеся получили значительную свободу в выборе учебных предметов, т.е. психологический комфорт учеников рассматривался как явно приоритетная ценность по сравнению с массовой школьной успеваемостью. Однако уже в 1970 годы слабые знания многих детей были оценены как угроза научно-техническому могуществу страны, в результате чего последовали реформы, направленные на достижение компромисса между усилением учебной требовательности и учетом индивидуальных возможностей учащихся.