"Техническая линия взаимоотношений педагогики и техники связана с пониманием последней как искусства, мастерства, умения. Эта линия продолжает действовать и в настоящее время. По замечанию А.Я.Найна, уменьшение значения техногенности как совокупности естественных орудий, характерно не для всех видов человеческой деятельности (335). Пример тому бурное развитие так называемой педагогической техники, включающей в себя две группы компонентов, первая из которых "связана с умение педагога управлять своим поведением .", вторая - "с умением воздействовать на личность и коллектив ." (355. С.79-80). Элементарные формы педтехники существовали и в древнейшую эпоху: без пусть самых элементарных навыков такого рода первобытному "учителю", а лучше сказать наставнику, вряд ли бы удалось передать даже опыт по изготовлению (использованию) простейшей дубины.

Согласно нашей гипотезе в качестве генетического основания педагогической интеграции выступают также отношения, складывающиеся в рамках первобытной орудийной деятельности между педагогическим и техническим знанием. Однако здесь возникает вопрос, насколько правомерно утверждать о том, что первые проблески орудийной деятельности сопровождались наличием у ее субъекта каких-либо знаний? Отвечая на него, мы обратимся к доводам, приведенным в книге Н.В.Видинеева "Природа интеллектуальных способностей человека" (75). В ней подчеркивается, что "систематическая орудийная деятельность . становилась главным стимулятором развития мозга и возникновением первобытного языка как средства мышления и общения возникающих у людей" (75. С. 122). Это верно потому, что изготовление даже примитивных орудий является целеполагающей деятельностью, ибо оно нуждается в подборе определенного материала, годного для определенных целей. Сверх того, изготовление даже примитивного орудия предполагает способность изготовителя создавать и удерживать в голове образец будущего орудия, "а это не что иное, как способность к рациональному мышлению" (75. С.117). Изготовление орудий сопровождается появлением элементарного языка, в качестве которого выступает язык жестов, "являющийся прямым продолжением орудийных действий в процессе общения: показать, указать новым поколениям" (75. С.125).

Таким образом, первобытный человек наряду с примитивными умениями изготовления и эксплуатации орудий обладал и примитивными знаниями: он должен был знать, как делать эти орудия, как их использовать. Но точно так же наш далекий предок обречен был бы обладать элементарными навыками передачи умения изготовления и эксплуатации орудий, а также и зачаточными знаниями о том, как передавать эти умения, то есть педагогическими знаниями. Ведь "показать, указать новым поколениям" есть важнейшая функция последних, с самого начала играющих роль своеобразного медиума, посредника между естественным и искусственным миром, с одной стороны, и человеком, - с другой. Но свои функции передатчика, транслятора культурного опыта это знание не могло выполнять без того, чтобы оно не было в те времена "прямым продолжением орудийных действий", что естестенно предполагает теснейшую его связь с техническим знанием.

Можно выделить три основные линии взаимосвязи педагогического и технического знания, существовавших уже в эпоху "человека умелого" и получивших дальнейшее развитие в последующие времена:

1) содержания обучения: обучаемого готовили не просто к выполнению какой-либо определенной профессии - охотника, рыболова, а как продолжателя рода, которому самому в ближайшее время предстоит передавать опыт другим; в связи с чем он одновременно усваивал и педагогические и производственно-технические знания (пусть примитивные, донаучные, но знания);

2) технологии обучения: первобытный наставник использовал методы, способствующие синкретическому освоению производственно-воспитательной деятельности; основополагающим методом при этом было включение воспитуемого в доступную для него деятельность, в результате чего тесно соприкасались педагогическая и производственная технология;

3) форм обучения: ими были сами формы жизнедеятельности - труд, игра, танцы, позднее инициации - тем самым, формы педагогические являлись неотъемлемой частью форм жизнедеятельности, в том числе производственных.